Проклятый старый дом

Молоденькие мы тогда были, глупые. Не понимали, что в деревне своя атмосфера, там границы миров ближе, потому что природа рядом, в полушаге, на расстоянии вытянутой руки. Потому что есть там что-то такое, чего суетливому горожанину не понять.

А бабуля предупреждала!

- Инка, ты в темноте не ходи! Негоже с тьмой в игры играть! Никто не знает, что там, во тьме, прячется, от глаз людских скрывается! Это мы днём, при солнышке, хозяева, а как луна взойдёть, так они из своих укрытий вылазиють, да шастають по углам...

- Кто они, бабуль? - смеялась я.

- Да бог их знаить, кто. То ли бесы, то ли нечисть какая, поди разбери. Но молитвы и креста православного они боятся.

Да разве же я, городская девчонка, придавала значение бабулиным словам?

***

Мне было пятнадцать лет. Ещё ребёнок, но в то же время уже и не совсем. Я как обычно проводила время в деревне у бабушки. Здесь у меня были друзья, тогда ещё работал клуб, в который нас как раз стали только-только отпускать. Бабуля, правда, всё причитала бесконечно, страшилки про скрывающихся во тьме рассказывала. Но я ей не верила.

Только продлилось это неверие ровно до одной из летних, тёплых и тихих ночей. В тот вечер мы как обычно всей компанией собрались в клуб. А компания, надо сказать, у нас была большая, состоящая из разновозрастных городских и деревенских ребят. А ещё довольно колоритная. Среди нас были городская модница Марина, семнадцатилетний гитарист, начинающий рокер Генка, скромница Оля, городской "ботаник" Артём, в которого была влюблена Таня - девушка отчаянная и бойкая, из местных. Димку и Витю было сложно не заметить, они были ещё те шутники. Я, Аня, Света и Зоя особого внимания к себе не привлекали.

Бабушка как всегда перекрестила меня при выходе из дома, с трудом подавила вздох и закрыла за мной дверь, сказав в напутствие:

- Вы к избе заброшенной, той, что кустами сирени заросла, не шастайте, неча там делать. Там, сказывають, ночами нечистый брóдить. Если уж чаво, "Отче наш" читай, авось испужается нечистый!

- Ладно, бабуль! - засмеялась я, чмокнула бабушку в щёку и помчалась к друзьям.

Чем занимались некоторые подростки в начале двухтысячных на улице? А вот и нет - мы не пили. Но тем не менее, это не мешало нам веселиться: мы собрались на лавке возле клуба, чтобы лузгать семечки и слушать песни под гитару, которую неизменно таскал с собой Генка.

Время близилось к полуночи, мы вовсю веселились, рассказывали весёлые истории, шутили, бесились. В общем, развлекались.

Иногда я поглядывала в сторону того самого заброшенного дома, о котором говорила бабушка. Мрачный, почти чёрный, он был практически не виден из-за густых зарослей сирени, дикого клёна и высокой травы. Лишь почерневшая от времени, покрытая мхом крыша из шифера возвышалась над кустами. В лунном свете этот дом выглядел особенно мрачно и жутковато.

В какой-то момент мне показалось, что из полуразрушенной трубы на крыше вылетел яркий огонёк, похожий на шаровую молнию. Он немного покружился над домом и нырнул обратно в трубу.

Про этот дом ходили разные нехорошие слухи. Поговаривали, что некогда жил в нём мужчина, который убил всю семью и потом покончил с собой. Подробности я не знала, но не раз слышала, что местные предпочитают обходить эти заросшие руины стороной.

***

В самый разгар веселья, когда Генка уже охрип, некоторые из нас устали и решили расходиться по домам, мы, оставшиеся, услышали, будто в кустах кто-то возится. Отчётливо слышался хруст веток, а потом чёткое, громкое "Мяу".

- Это же моя Буся! - удивлённо сказала Зоя.

- Зой, ты чего, Буську твою ещё в прошлом месяце машина сбила! - резюмировал Артём.

Кусты трещали, кошка мяукала всё громче и жалобнее.

- Я пойду, гляну. А вдруг на дороге не Буська была? - решительно сказала Зоя.

- Зойка, ты разве не знаешь, что про этот дом говорят? - попыталась вразумить Зою Света.

- Да ладно вам, девчонки, - усмехнулась Таня, - всё в бабушкины сказки верите! Пошли, Зой, я с тобой. Буська твоя живая, это же хорошо! Артём, ты с нами? Инна?

Артём нерешительно кивнул. Из парней он остался на лавке один, и ему не хотелось опозориться перед девчонками, в особенности перед Таней, которая многозначительно склонила голову на бок и выразительно похлопала глазами.

Мне тоже стало любопытно.

- Пойдём, а чего же! - смело сказала я.

Парень встал, поправил футболку, Таня взяла его под руку.

Первой в кустах скрылась Зоя, затем Артём и Таня, последней шла я. Света и Аня не пошли с нами, они решили остаться на лавке.

- Буся! Кис-кис-кис! - кричала Зоя, удаляясь вглубь зарослей.

У Артёма был мобильный телефон. Связь, конечно, в деревне в те времена не ловила, но он его брал с собой, чтобы использовать как фонарик. Артём включил фонарик и посветил в заросли.

Таня отчего-то мелко задрожала и вцепилась в его руку. Мяуканье удалялось, уводя нас прямо к дому.

- Зой, по-моему, это какая-то другая кошка, и она не желает попадать нам в руки, - промямлил Артём, когда кусты стали реже и свет фонарика упал на покрытую мхом бревенчатую стену.

Стояла густая, вязкая тишина. Было такое ощущение, что эту тишину можно потрогать руками. Если бы не фонарик, нас бы окружала кромешная темнота. А кто знает, что может скрываться во тьме, да и ещё в таком жутком, обросшем зловещими слухами месте?

Мяуканье прекратилось. Зоя непонимающе вертела головой, тихо произнося:

- Буся... Кис-кис-кис... Ну где же ты?

Потом она вздохнула и добавила:

- Видимо, ребят, это была вообще другая кошка.

- Зой, ну не расстраивайся. Нам тоже Бусю жалко, но что теперь поделаешь? - попыталась я успокоить Зою.

Вдруг стена затрещала, послышался скрип. Мы не сговариваясь обернулись на шум, и в это мгновение между почерневших брёвен образовалась дыра, из которой высунулось лицо, от вида которого я чуть было не лишилась рассудка...

Оно было неестественного цвета, какое-то тёмно-серое, изрезанное глубокими морщинами, по центру выступал широкий, морщинистый нос, глаза были полностью чёрные, без белков, а тонкие чёрные губы растянулись в зловещей улыбке. Обладатель лица зарычал, высунул в дыру в стене тонкую руку с длинными крючковатыми пальцами и попытался схватить стоящую рядом Таню, которая в тот же миг с истошным визгом отскочила. Но существо успело полоснуть Таню по плечу острыми когтями.

Мы заорали и бросились прочь, а Артём по пути от страха даже выронил телефон.

Нечто змеёй выползло из дыры и бросилось за нами, ломая ветви. Я бежала и шептала по памяти "Отче наш", на что существо реагировало утробным, недовольным воем.

Когда мы выскочили из кустов и добежали до лавки, Света и Аня нас уже ждали:

- Что там произошло? Кто кричал? Что за звуки? - засыпали нас вопросами девочки.

- Мотаем отсюда! - только и крикнула Таня, придерживая рукой кровоточащее плечо.

Стараясь не сбавлять шаг, я обернулась. Существо маячило в кустах, рычало, выло и явно нервничало от того, что по какой-то причине не может покинуть место своего обитания. Рассмотреть его подробно не получилось, но было видно, что оно худое, высокое и обмотанное каким-то лохмотьями.

***

Только когда мы оказались на приличном расстоянии от проклятого дома, мы решились остановиться, чтобы перевести дыхание.

- Что это за фигня была? - дрожащим голосом спросила Зоя.

- Да не знаю, - раздражённо ответила я, вспоминая, что бабушка меня предупреждала, что к этому дому нельзя приближаться, - Надо расходиться, наверное, по домам.

Напуганные, взволнованные, мы поспешили по домам. Благо, жили все неподалёку друг от друга, и к часу ночи я уже зашла домой.

Бабушка меня ждала. Глаза её были встревожены, она маялась в ожидании меня на кухне.

- Инка, чаво ты такая? Случилось чаво? - спросила бабушка, едва я зашла в дом.

Я коротко рассказала бабушке о том, что с нами произошло возле зловещего дома.

- Вот говорила я тебе, неча по темноте шастать! - строго сказала бабушка, - В избе той Савелий жил, с женой Зиной и детьми малыми. Пил Савелий безбожно, да как напьётся, так Зину поколачивать принимался. Пил настолько, что совсем облик человечий потерял, в чудовище обернулся. Зинка-то сбежать пыталась, да детишек спасти, да не успела. Савелий Зинку да деток своих зарезал. Люди старые сказывають, что он то, что от них осталось, съел. Это вскоре после войны было, время тяжёлое, потому не сразу поняли, что нету больше Зинки да деток. А Савелий перестал из избы выходить, совсем чудовищем стал, нечистым. Изба развалилась, кустами заросла, и никто больше ничего про Савелия не слыхал. А избу эту стороной обходили - по ночам там выл кто-то, стонал, кусты трещали. Выйти-то он оттуда не мог, уж не знаю, почему. Но кто в избу попадёть, живыми оттуда не выходють.

- А почему её не снесли? - задала я вполне резонный вопрос.

- Да бог знает, почему! - отмахнулась бабушка, - Пужались, небось. А потом привыкли, не ходють туда, да и всё. Не знаю. И ты близко туда не ходи никогда.

***

В деревню я ездила после этого случая ещё года два, и всё время старалась близко к зловещему дому Савелия не подходить. О происшествии напоминал нам только бледный шрам в виде нескольких полосок на плече у Тани. А потом бабули не стало, ездить стало не к кому, да и деревня потихоньку вымерла: кто разъехался по городам, кто умер. Поэтому не знаю, стоит ли сейчас тот дом, поросший густым кустарником, или совсем развалился.